Митрофан Петрович Мишин родился 4 июня старого стиля в селе Трудки Троицко-Липецкой волости Мало-Архангельского уезда Орловской губернии в крестьянской семье. Год его рождения в разных источниках указывают: 1875, 1876, 1877, 1879. Очевидно, что имя Митрофан мальчик получил в честь святителя Митрофана, первого Патриарха Константинопольского, современника равноапостольного Константина, чья память приходится на 4 июня (17 июня нового стиля), также можно смело утверждать, что крещен он был в Вознесенской церкви родного села, к сожалению, не сохранившейся до наших дней. Во втором томе книги В.Ромашова и В.Неделина «Архитектурные древности Орловщины» есть изображение Трудкинского храма и его краткая история:

«Церковь Вознесения Господня. Конец XVIII-начало XIX века, 1863г. Кирпичную церковь в селе Трудки Малоархангельского уезда возвели, вероятно, в конце XVIII — начале XIX века. 17 июня 1863 года был утверждён разработанный епархиальным архитектором Н.Ефимовым проект пристройки к ней новой колокольни, надо полагать, вскоре осуществлённый… Стилистика огромной трапезной и колокольни представляла собой сочетания элементов как стиля «классицизм», так и «русского» стиля.

Вознесенскую церковь закрыли в 30-ые годы XX века. Время и обстоятельства разрушения неизвестны». По свидетельству местного краеведа А.М.Полынкина начало основных разрушений храма относится к войне. Когда в конце декабря 1941 года Трудки оказались на линии фронта, то из села Ворово, освобождённого Красной Армией, по Трудкам, остававшихся под контролем гитлеровцев, стала регулярно вести обстрелы наша артиллерия. Колокольня Вознесенской церкви была хорошим ориентиром, по ней чаще всего и велись обстрелы. Храм снарядами был сильно повреждён, а в послевоенные годы разобран понемногу на хозяйственные нужды местного колхоза и колхозников. У некоторых из церковного кирпича была выложены печи в доме.

Но вернёмся к судьбе Митрофана Петровича. Известно, что он окончил церковно-приходскую школу, служил ратником в ополчении. 5 декабря 1906 года (по другим данным в 1901 году)принят послушником в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, состоял при Серапионовой часовне (по другим данным нес послушание в Параклитовой Пустыни). 25 февраля 1912 года послушник Митрофан был пострижен в монашество наместником Лавры (1904 — 1915) архимандритом Товией (Цимбалом), (пишут, что наместником Лавры отец Товия стал по инициативе Великого князя Сергея Александровича Романова).

В монашестве Митрофан Петрович получил имя Филадельф (в переводе с греческого «братолюбец»), в честь мученика Филадельфа Бастийского (память 10/23 мая).
Интересно, что 1 июня того же 1912 года после торжеств по случаю открытия в Москве памятника Александру III Лавру посетил император Николай Александрович, так что монах Филадельф, скорее всего лично видел Царя как в этот раз, так и 24 мая 1913 года, когда праздновалось 300-летие Дома Романовых, и в августе 1914 года, вскоре после начала Первой мировой войны.

В 1917 отец Филадельф был рукоположен в иеродиакона архиепископом Вологодским и Тотемским Никоном (Рождественским), известным богословом, публицистом, общественным и политическим деятелем.

Архиепископ Никон оставил после себя богатое литературное наследие, в частности, в течение 25 лет он был редактором «Троицких листков», за что в 1900 году был удостоен Макарьевской премии, им была составлена книга «Житие и подвиги преподобного Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца», с 1913 по 1916 год он был председателем Издательского совета при Святейшем Синоде. С 31 января 1907 года член Государственного совета от Святейшего Синода; с 1 января 1908 года член Святейшего Синода. Владыка Никон вел активную правомонархическую и антиреволюционную деятельность, был почетным председателем вологодского отдела Союза русского народа, членом Совета Русского собрания. В мае 1913 года принимал участие в осуждении русских афонских монахов-имяславцев в Андреевском скиту. Был послан Св. Синодом на Афон на военном корабле; по его указанию несколько десятков монахов было в итоге выдворено в Россию. В 1916 году владыка Никон отошел от активной деятельности и до самой смерти 30 декабря (12 января нового стиля) 1919 года пребывал в Лавре, где и был погребен за алтарём Свято-Духовой церкви, место его упокоения сохранилось и поныне.
После революции 1917 года братии Лавры пришлось претерпеть немало скорбей, включая кощунственное вскрытие мощей преподобного Сергия 11 апреля 1919 года.

В ночь на 21 октября 1919 года братия Лавры была изгнана из монастыря в Гефсиманский скит, а вскоре президиум исполкома Сергиевского уезда принял решение о закрытии Лавры ввиду острой нехватки помещений для больниц, школ, детских учреждений. Так иеродиакон Филадельф оказался в Гефсиманском скиту, где и пребывал до 1921 года. С 1921 по 1931 год отец Филадельф служил в Волоколамском районе, по одним данным — в храме Рождества Пресвятой Богородицы в селе Казанове, по другим — на разных приходах Волоколамска и Волоколамского района. В 1928 отец Филадельф был рукоположен в иеромонаха Волоколамским епископом Питиримом (Крыловым), впоследствии расстрелянным в 1937 году.

19 мая 1931 года был арестован и иеромонах Филадельф. Проходил по групповому делу «иеромонаха Филадельфа и монахинь из с.Соснино Московской области, Волоколамский район» (деревня Соснино находится в полутора километрах от храма в селе Казанове, где служил батюшка). На следствии отец Филадельф сказал, что произносил проповеди, в которых призывал «держаться за Бога, молиться и страдать». Никого не назвал, виновным себя не признал. 28 июня 1931 года тройка при ПП ОГПУ Московской области приговорила его по статье 58–10 УК РСФСР к 5 лет ИТЛ с заменой ссылкой в Казахстан на тот же срок.

Сохранился рассказ самого отца Филадельфа о его чудесном избавлении от смерти святителем Николаем, который, очевидно, относится к этой ссылке:
«В ссылке я был. Голодный был год. Есть было совсем нечего. Работа очень и очень тяжелая, а есть нечего. Да еще зима была суровая-пресуровая. Транспорт не мог ходить, и доставка продуктов прекратилась. Мы несколько суток были совсем голодные и холодные. Да еще, как на грех, мороз прибавил до сорока градусов. Птица мерзла на лету. А одежонка-то арестантская какая? — И старец окинул всех многозначительным взором. — Арестантская-то какая? — повторил он снова.— Многие мои собратья слегли: обессилели и не могли ходить. Я тоже готовился умирать с голода и холода. Ночевали мы в хибарках, маленьких таких и совсем худых. Окна заткнуты тряпками. На полу снега надуло в щели. Дверь полуоткрыта — понамерзло на ней льда целый вагон… Был холодный вечер. Я лежал, укутавшись в тряпки; мороз лез и леденил все тело. Сильно захотелось спать. Я знал хорошо, что такое состояние — предвестник смерти. Чуть засни — и все, больше не встанешь вовеки. С трудом поднявшись, я решил последний раз помолиться святителю и чудотворцу Николаю. «Угодник Божий,— сказал я ему,— ведь я помираю. Ты все видишь. Ты — скорый помощник, сам приди ко мне, помоги!». Дальше не помню, что говорил или не говорил, только слышу: сильный стук в дверь. Открыл. Порыв холодного ветра со снегом обдал лицо. Никого нет. Но что это такое? Свежие следы от двери… Заглянул за угол — сумка большая стоит. И снег еще не успел ее замести. Боже мой, да что же это такое за привидение?! Еще раз оглянулся на следы — они уходили в сторону леса. Кругом — ни души, только буря сильней расходилась. Взял я эту сумку. Тяжелая. Принес в хату. Открыл… Милые вы мои дети,— и старец навзрыд заплакал,— в сумке-то были свежие хлебы. Да еще теплые, совсем горячие! Будто только вот из печки их вытащили. А какая там печка?! На пятьдесят верст не было ни одной хозяйской хаты, только ссыльные да арестанты…
Вот этим хлебом мы и жили целую неделю, пока не утихла пурга и не привезли нам паек. И никто тогда не умер. В других лагерях, слышно было, многие позамерзали в ту метель, а наши-то никто не замерз. Чудотворец Николай спас».
Других сведений о жизни в ссылке пока не обнаружено.
После возвращения из ссылки отец Филадельф жил в городе Жданове (ныне Мариуполе). Известно, что из Жданова батюшка писал письма в село Матрёнино Марии Фёдоровне Шабановой. Именно родственница Марии Фёдоровны Нина Александровна Фатова уже в ХХI веке собрала первые материалы об отце Филадельфе.
После Великой отечественной войны отец Филадельф вернулся во вновь открывшуюся Троице-Сергиеву Лавру. В Журнале Московской Патриархии за август 1953 года в заметке священника Николая Радковского «Два дня у «Троицы Сергия»» можно прочесть:
» За литургией (в день памяти преподобного Сергия, 18 июля н.ст.) Святейшим Патриархом Алексием (Cиманским) были возведены в сан архимандрита игумен Лавры Филадельф и игумен Леонтий, инспектор Минской Духовной Семинарии, и совершено рукоположение во иеродиакона новопостриженного монаха Тихона (Агрикова), студента IV курса Московской Духовной Академии».
Наместник Лавры тех лет архимандрит Иоанн (Разумов) в своем ходатайстве о возведении в сан архимандрита дал отцу Филадельфу такую характеристику: «Кроткий, отзывчивый ан просьбы братии и верующих, заслужил любовь всей братии и мирян, более 35 лет подвизается в монашеском труде, невзирая на преклонный возраст, продолжает нести все тяготы монашеской жизни».
О последних годах жизни отца Филадельфа известно немало подробностей из книги архимандрита Тихона (в схиме Пантелеимона) (Агрикова) «У Троицы окрыленные». Как видно из заметки в ЖМП, отец Тихон был рукоположен в иеродиаконы в день возведения отца Филадельф а в сан архимандрита. До принятия монашества Василий Петрович Агриков прошел от начала до конца Великую отечественную войну. Вскоре после принятия монашества в Лавре занимал ответственные посты: эконома с 1954 года, казначея с 1955. Преподавал и был духовником в Духовной академии и семинарии. В 1960-е годы отец Тихон был вынужден покинуть Лавру. Скончался в 2000 году во время Всенощной в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в Тайнинском, после возгласа «Слава Тебе, показавшему нам свет!».

Благодаря книге отца Тихона, мы немало знаем о тех, кто жил в обители преподобного Сергия в те годы, в том числе об отце Филадельфе, которому посвящена глава «Свеча негасимая»:

«Глухая зимняя ночь. Во мраке высится монастырь… Тихая уютная келия. Горит лампада, освещая кроткий девственный лик Богоматери. «Господи, Матушка Заступница, — шепчут еле-еле слышно старческие уста, — да как же всех жалко-то! Да сколько же страданий на земле, сколько слез, горя, воздыханий, невыразимой муки! Как же трудно спасаться всем! Как тяжело дышать на этом грешном свете! Господи, Матушка Заступница…». Седая голова падает ниц, и долго, долго не поднимается… А потом снова: «Господи, Матушка Ты наша Заступница, да как же всех жалко! Да сколько страданий на земле, сколько слез, горя, воздыханий, невыразимой муки, как же трудно спасаться стало, как тяжело дышать на свете! Господи, Матерь Божия…».
Молится архимандрит Филадельф, восьмидесятилетний старец. Сколько он ежедневно видит слез, сколько скорбей слышит! И отеческое сердце обливается кровью…
Он был еще не совсем старым, когда пришел в святую Лавру. Это ежедневные людские скорби сломили его крепость. Он не может не принять их к своему сердцу, не считать эти народные скорби своими скорбями. Они, как острый меч, вонзаются в его пастырское сердце… С вечера немного отдохнет, а ночью, когда все-все заснут, когда все умолкнет, он встает и опять свое: «Господи, Матерь Ты Божия, Заступница Ты наша, да как всех жалко-то, да сколько горя-то, слез, воздыханий на земле!». К утру немного успокоится, а когда пойдет исповедовать, то горя, слез, бед и воздыханий слышит еще больше. И старец под их тяжестью все ниже и ниже склоняется станом. Голова его все белее и белее делается — седеет, а очи — эти глубокие очи! — все глубже и скорбнее…»

Архимандрит Филадельф отошел ко Господу в Страстную Пятницу 1 мая 1959 года и был погребен в понедельник Светлой Седмицы на Старом кладбище Сергиева-Посада. Отпевал отца Филадельфа наместник Лавры архимандрит Пимен (Хмелевской), впоследствии архиепископ Саратовский и Вольский.

Прихожане нашего храма в последние годы часто приезжают на могилу о.Филадельфа, прося его помощи в восстановлении храма и других нуждах.